Если с утра за окном метель,
Значит, потом наметёт под дверь -
Похолодеют стальные петли.
Ветер завоет, как хищный зверь,
Замкнутый в крепкой клетке.
В маленькой комнате свет блеснёт,
Женщина ужин свой принесёт,
Сядет напротив бездонных окон,
Косы распустит и чай нальёт -
Женщине одиноко.
Будет светильник гореть в углу,
Женщина слушать начнёт пургу,
Будет искать в этом вое что-то,
После согнётся вся в кочергу,
Горький глотая шёпот.
Так просидит свою норму дня,
С дрожью в запястьях и плач жуя,
Выплеснет, что накопилось, махом.
Снег за окном заметёт края
Раны, открытой страхом.
У одиночества свой сюжет:
Город с печатью прошедших лет,
Окна намытые, тёплый ужин.
Женщина есть. А кого-то - нет,
Кто непременно нужен.
В воздухе много витает драм.
Только не думаем по вечерам,
Если к кому-то висок склоняем:
Сколько сидит так по городам
Женщин с остывшим чаем?
Ночью уляжется в ноги кот,
Станет лизать свой тугой живот,
Тыкаться носом в босые пятки.
Сонно соврёт ему: "Всё пройдёт.
Видишь, уже в порядке."
Missis George
Значит, потом наметёт под дверь -
Похолодеют стальные петли.
Ветер завоет, как хищный зверь,
Замкнутый в крепкой клетке.
В маленькой комнате свет блеснёт,
Женщина ужин свой принесёт,
Сядет напротив бездонных окон,
Косы распустит и чай нальёт -
Женщине одиноко.
Будет светильник гореть в углу,
Женщина слушать начнёт пургу,
Будет искать в этом вое что-то,
После согнётся вся в кочергу,
Горький глотая шёпот.
Так просидит свою норму дня,
С дрожью в запястьях и плач жуя,
Выплеснет, что накопилось, махом.
Снег за окном заметёт края
Раны, открытой страхом.
У одиночества свой сюжет:
Город с печатью прошедших лет,
Окна намытые, тёплый ужин.
Женщина есть. А кого-то - нет,
Кто непременно нужен.
В воздухе много витает драм.
Только не думаем по вечерам,
Если к кому-то висок склоняем:
Сколько сидит так по городам
Женщин с остывшим чаем?
Ночью уляжется в ноги кот,
Станет лизать свой тугой живот,
Тыкаться носом в босые пятки.
Сонно соврёт ему: "Всё пройдёт.
Видишь, уже в порядке."
Missis George