19.6.20

Спокойной ночи, Мария!
Я твой подкроватный монстр.
Силой своей любви я
Делаю тёплым воздух в доме твоем,
Где нет камина и печки,
И даже горящей свечки,
Мерцающей на столе.

Пожалуйста, не болей!
Пей нагретое молоко,
Закатанных рукавов остерегайся,
Тщательней одевайся в вязаные свитера,
Не сиди до утра с заумными книжками,
Не улыбайся мальчишкам из соседнего двора.

По вечерам я вижу твои ступни
Маленькие и босые,
Через узкий просвет между кроватью и полом.
Я видел тебя голой,
Расстроенной, плачущей, злой,
Я видел тебя собой,
Я видел тебя любой,
Такой, как никто другой никогда не увидит,
Я твой самый верный зритель.

И пусть у меня нет роз,
И даже искусственных лилий.
И пусть твои подмостки -
Всего лишь дощатый пол,
Прими мою любовь,
Безмолвную, как огонёк,
Блуждающий в темноте.
На остром твоем плече
Есть родинка в форме зайца.
Пожалуйста, не влюбляйся
В плохих людей.

И, заправляя постель,
Не заглядывай под кровать.
Я хотел бы тебя целовать
И баюкать наших детей.
Но покуда я всего лишь тень -
Я стану тенью твоей,
Твоей бессменной охраной.
Не просыпайся рано,
Не улыбайся печально,
Не позволяй отчаянию взять верх.

И когда ты сидишь на полу,
Прислонившись спиной к кровати,
И наблюдаешь игру
Каких-то дурацких актёров,
От сухости сводит горло,
Я чувствую запах кожи твоей,
И так мучительно сложно сдерживать себя.

И в тысячный раз повторяя:
''Спокойной ночи, Мария!'',
Отчаянно жажду быть тем,
Кто будет держать твою руку
И каждый день говорить:
''Счастливого тебе утра!''.

Джио Россо
Кутайся в шарф, натягивай кофты до пяток,
Пей чёрный чай с клюквой, корицей, мятой —
Будет зима. Октябрь продувает шею,
Бросая тебя в заснеженную траншею
Мягкой пушистой лапой.

В клёны вплелись линии золотые.
Как ты? Уже справилась с аллергией?
Или, быть может, по кружке стального грога?
Видишь, бежит к звёздам твоя дорога —
Стоит ли днями прятать себя в квартире?

В ней хорошо, лампово и душевно,
Никто не кричит, не режет слова и нервы,
Маркес и Бродский рядом с тобой пьют чай,
Можно сидеть и просто молчать. Молчать!..
[Лучше, чем Копенгаген, Берлин, Палермо]

Музыка! Слышишь? Китами плывут по нотам
Чьи-то слова — исписанные блокноты.
Будет гореть огнём этот Третий Рим?
Будет гореть. [Вот заиграли "Сплин"]
Это твой "Орбит"?

Пора вылезать из мятой большой футболки,
Время тепла — свитер — пушистый, колкий.
Если зима выстрелит в бледный лоб —
Кровь разукрасит стены и потолок,
Тело остынет в морге.

Так что, — крепись. Белый туман из ваты.
Утро. Октябрь. Чай без корицы с мятой.
Горький больничный привкус у тёплых губ.
Всё переменится. Ты перестанешь падать.
И без всяких тут «не буду» и «не могу».

Джек Абатуров

15.6.20

"Доктор, такое дело, -
Нерва тугая нить
Перетянула тело!
(Чувства не объяснить

Близкого к катастрофе)
Кто-то украл весну!
Доктор, вколи мне морфий!
Я не могу уснуть!

Что происходит в мире?
Или в моей груди?
Или в моей квартире?
Доктор, огороди!

Спрячь меня в санаторий
От посторонних уст.
Доктор, такое горе!
Я исступлён от чувств!

Мимо всё время кто-то
Ходит, но я один!
Я исчезаю, доктор!
Доктор, адреналин!

Где тут аптека? Йоду!
Выпишите "лежать"!
Дайте мне кислороду!
Я не могу дышать!"

Доктор расхохотался:
"Нету таких аптек.
Вам не нужны лекарства,
Вам нужен человек."

Ах Астахова

10.6.20

И он говорит мне: "Я столько не спал ночей!
Искал где найти покрепче, погорячей,
А то всё ничей. Гляди, - говорят, - ничей.
Кому не вручал ключей, возвращают с воем,
 

Что я уж прослыл глупцом, подлецом, изгоем.
И только никто не знает, как мне тут с боем
Даётся забыть об имени, что звучит
При каждой попытке кому-то отдать ключи.
И сердце стучит, предательски так стучит.

И мне говорят: "Включи же себя, включи!
Когда ж ты устанешь вот это всё волочить?!"
Мол, ни залечить, ни вымолить, не унять.
А я им молчу, как жутко хочу обнять,
 

И как до оскомин в горле боюсь терять
Тетрадь, на которой ты написала номер,
Я правда его надолго уже запомнил,
Но если сотрётся с памяти и с листа,
 

Я точно не выдержу... Помнишь, как у моста
Плечами касались плеч, а на деле - душу.
Поверь, в этом мире мне больше никто не нужен.
Я стал бы готовить ужин и зваться мужем,
 

Но нас разведут чужие нам голоса,
И до отправления автобуса полчаса,
А я всё гляжу, гляжу и в твоих глазах
На этом вот месте мне хочется раствориться.
Ну, или хотя бы сниться, хотя бы сниться."

Анна Оленюк